2015: Год великого перелома?
Опубликовано
23 Янв 2015
Вопросительный знак — это скорее допущение: то, что 2015-й будет переломным во всех смыслах, практически неизбежно. 14-й, начавшийся для нас киевским путчем и крымским прорывом и завершившийся обвалом рубля, заложил такие мины в действующем миропорядке, которые практически исключают дальнейшее инерционное развитие. Ни одна из них не взорвалась ещё в этом завершившемся году по-настоящему. И очень высокая вероятность, что большинство из них не могут не взорваться в 15-м.
Для галочки: причины шокового обвала рубля (помимо банальных падения цен на нефть и санкций) — фундаментальное долгосрочное завышение курса за пределы конкурентоспособности национальной экономики в результате целенаправленной долгосрочной политики монетарных властей, что и явилось причиной начала экономического кризиса задолго до санкций и падения цен на нефть.
Экономика России — так было нужно!
Проблемы с рефинансированием в результате санкций также связаны с долгосрочной политикой блокирования внутреннего кредита и полной привязкой финансовой системы к западным валютным источникам кредитования; суетливые и, мягко говоря, спорные действия ЦБ; и как естественное следствие — массированная атака спекулянтов и массовая паника населения. Это к тому, что при всей серьёзности и запущенности ситуации все эти факторы преодолимы. При наличии политической воли и здравого смысла.
С учётом судьбоносного значения цен на нефть для текущего состояния российской экономики и спекуляций на тему бесповоротного наступления «эры дешёвой нефти» мы публикуем текст: это, по сути, компиляция из двух выступлений главы «Роснефти» И.И. Сечина.
Это абсолютно академичный анализ, суть которого в том, что при наличии определённых фундаментальных факторов основной причиной падения цен является манипулирование на рынке. Анализ показывает, что в мире нет стран-экспортёров и корпораций — производителей нефти, способных в среднесрочной перспективе поддерживать низкие цены на нефть.
Как нет в перспективе и ресурсной базы, способной обеспечить мировую экономику этой дешёвой нефтью. Дешёвая нефть неизбежно замещается дорогой и очень дорогой. Смыслом манипулирования является не приход «дешёвой нефти», а борьба за передел будущей ресурсной базы.
При этом стоит добавить, что американская администрация вовсю использует свой арсенал давления на Саудовскую Аравию, включая пресловутый ИГИЛ, для того чтобы принудить её к наращиванию инвестиций в добычу и демпингу на азиатских рынках.
Статьи Сергея Егишянца и Михаила Хазина показывают, что фундаментальный кризис глобальной экономики, вызванный падением спроса и невозможностью дальнейшей поддержки его путём денежной накачки, ни в коей мере не преодолён, если не считать таковым цирковые манипуляции с экономической статистикой. Кстати, это сводит на нет аргументы сторонников скорейшего разоружения перед вашингтонским обкомом в надежде, что вот тогда чудесно восстановившаяся мировая конъюнктура вытащит нас из кризиса.
Что касается главной мины, недоразорвавшейся в прошедшем году. Это наши вроде бы как уже выясненные отношения с Западом. А точнее, с глобальным регулятором — США. Отношения эти вроде бы как окончательно выяснены. Вот это «вроде бы как» и вносит значительную дозу неопределённости и хаоса в процесс принятия решений по всем существенным направлениям. Есть два императива, из которых должна исходить российская политика в отношении наших бледнолицых братьев.
Первое. Санкции введены навсегда. Во всяком случае, в представлении действующей администрации США и подавляющей части американского истеблишмента.
Второе. Принято решение нас душить. До смертельного исхода. Но душить медленно — это принципиально важно, — чтобы мы по ходу не брыкались. Чтобы, когда мы сообразим, что это действительно смертный приговор, брыкаться было уже поздно.
Поскольку ущерб от нашего брыкания даже в локальных формах представляется неприемлемым для организаторов удушения. В этом и суть войны нового поколения, направленной на удушение неконтактными средствами. С помощью инструментов, находящихся в распоряжении глобального регулятора.
О чем Россия договаривается с Европой?
Для этого удушение должно сопровождаться намёками на возможность ослабить удавку в случае правильного поведения и даже, возможно, периодическими, лёгкими её ослаблениями, что должно подкреплять позиции пятой и ещё более шестой (встроенной в действующую систему власти) колонны.
Мол, смотрите, если не брыкаться, то ведь и подышать дают. На самом деле эти императивы диктуют для России в первую очередь актуализацию доктрины взаимного гарантированного ядерного уничтожения как действующей политики, являющейся единственным, по сути, шансом на мирное существование и возможное восстановление нормального сотрудничества в будущем.
Предоставляя России выбор между смертью и ничьей, Запад должен осознать, что делает суицидальный выбор. Для чего полезно исключить в его политическом сознании возможность предполагать, что Россия между ничьей и смертью выберет смерть.
Принуждение к миру: ближайшая перспектива России на Украине
Очевидно, в этом контексте следует рассматривать статью известного военного аналитика Михаила Барабанова «Принуждение к миру-2». Статья, казалось бы, крайне алармистская.
Автор считает, что отказ от открытого применения силы против киевской хунты, начавшей гражданскую войну в Донбассе, был ошибочным. Действительно, в апреле, сразу после объявления пресловутой «АТО», Россия имела все формальные и практические основания для такого вмешательства.
Президент имел законное право применения силы на Украине, которое исходило из нашего понимания незаконности государственного переворота 21 февраля и сформированного на его основании неонацистского режима. Дееспособные государство и армия на Украине на тот момент отсутствовали полностью.
А право (и даже обязанность) защитить от расправы, в том числе с помощью тяжёлого вооружения, мирное население Юго-Востока у России присутствовало исторически, юридически и прецедентно. Казалось бы, тогда принуждение к миру не столько киевского режима, который рухнул бы немедленно, сколько его прямых кураторов, могло бы быть достигнуто минимальной ценой.
Однако все сильны задним умом. На тот момент решение действующей администрации превратить украинский кризис в инструмент принуждения России к капитуляции перед единоличным мировым хозяином было отнюдь не так очевидно. До сих пор часть этой администрации демонстрировала как раз волю к компромиссам, к свёртыванию тотального американского присутствия (что, кстати, демонстрировалось в отношении Грузии, Сирии и Ирана).
И никаких оснований быть уверенными в том, что Обама окончательно слетел с катушек, на тот момент не было. А параметры такого компромисса Россия сформулировала ещё до перехода украинского кризиса в силовую фазу и продолжает формулировать сейчас. Это та самая нейтрализация и федерализация Украины при условии возвращения Крыма России.
Это действительно очень серьёзный компромисс со стороны России. И это по-прежнему единственно возможная формула существования целостного украинского государства в нынешних границах под жёсткими международными гарантиями. Это могло бы стать основой новой европейской безопасности.
Из Украины сделают ад на земле
Но, скорее всего, не станет. Поскольку Соединённые Штаты не заинтересованы ни в какой формуле реального восстановления мира на Юго-Востоке.
Поскольку этот конфликт для них самоценен как инструмент вовлечения России в конфронтацию. В связи с чем надо признать, что позиция Михаила Барабанова как минимум имеет право на существование.
Что касается следствий указанных императивов для российской внутренней политики:
«Следует признать, что общественный договор начала 2000-х своё историческое существование закончил. Придётся расформировать политэкономию либерализма, в том числе и для того, чтобы появилось пространство для экономического роста, но в первую очередь — чтобы покончить с наследием внешнего управления».
Это цитата из статьи Тимофея Сергейцева «Что делать?». Мы ничего не добьёмся, не оторвавшись от внешнего управления в экономике, особенно в контексте того, что внешний управляющий принял решение нас придушить.
На сегодняшний день в российской экономике действуют два фундаментальных фактора, комплексно принуждающих нас к развитию, то есть к принудительному импортозамещению, — это девальвация рубля и адресные санкции в отношении наиболее ликвидных секторов нашей экономики.
Правда, в отличие от 1998 года у нас нет в распоряжении незагруженных производственных мощностей, а для создания оных отсутствуют рыночные источники инвестиций и доступный кредит. В остальном для возобновления экономического роста необходимо только время, главное, чтобы за это время рубль неожиданно не укрепился и санкции не отменили.
Для начала пора бы покончить с абсурдным гайдаровско-кудринским наследием в экономической политике, прорвавшимся нарывом в последнем обвале рубля. Так называемое таргетирование инфляции путём сжатия денежной массы — это дегенеративная задача для финансового регулятора.
Инфляция в России носит фундаментально немонетарный характер. Она определяется ростом издержек в неконкурентной экономике. Либералам, если бы таковые в России действительно водились, надобно было бы заняться формированием жёсткой внутренней конкуренции, которая является основным рыночным средством таргетирования инфляции.
Российская экономика дико недомонетизированна, денежная масса в обращении составляет 46% от ВВП. В то время как в Китае, например, — 200%. При этом ставка Центробанка там — 3%, а коммерческий кредит — 4–5%. Проблема инфляции такого рода, как у нас, никогда не решается сжатием денежной массы. Таким образом решается лишь задача сжатия кредита и удушения экономики.
А ЦБ лучше бы заняться рефинансированием банковской системы вместо выбывших из игры западных банков. Кстати, объём централизованного в виде резервов и «кубышек» вывоза капитала из России всегда был примерно равен объёму задолженности российских компаний западным банкам.
Казалось бы, политику антикризисного денежного смягчения практикуют все западные патроны и кумиры наших официальных либералов. Чего стоит просто копировать их опыт!? Не тут-то было. Ещё раз повторим: российский либерализм — это не идеология, не набор принципов политики, хотя бы экономической. Это сдача страны в распоряжение главного носителя либеральных идеалов. Это геополитическая ориентация. А возможно, и половая.
Автор: Михаил Леонтьев
