Россия. Куды бечь? В смысле "что же все-таки делать"?

[Alenok]

Говорящая кукла. " брат" Кличко-3.

 

[АГУ]

«Вечно обманывать народ нельзя»
Почему священники РПЦ уезжают из России

Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ»

Поток эмигрантов из России не иссякает уже более четверти века. Едут в основном ученые и предприниматели. Однако среди ищущих новой жизни на Западе все чаще можно встретить тех, о ком в обществе сложились самые почтенные и патриотические мифы — священников Русской православной церкви. «Лента.ру» побеседовала с тремя представителями духовной эмиграции, пытаясь ответить на вопрос, случайное это явление или у сегодняшней «утечки попов» есть общая причинная канва. Все герои согласились на разговор лишь при условии, что их имена будут изменены.

Спойлер

***
Отец Андрей Марков живет в США уже два года. Уехал с женой и четырьмя детьми. Трое уже взрослые люди, а младший — инвалид с синдромом Дауна. Андрей принял сан в 1992 году, на заре того, что сейчас — то с пафосом, то с иронией — называют «духовно-нравственным возрождением» России.

«Лента.ру»: Что это было за время для вас?

Андрей Марков: Время больших, пусть и наивных надежд. И вполне реальных возможностей. Церковная вертикаль тогда еще не окрепла, и среди духовенства было очень много замечательных, талантливых людей. Трудности были, но они казались временными. Я тогда начал свое служение в деревне под Муромом, а затем перебрался поближе к дому, в Москву. В середине 1990-х у священника было очень много работы — люди массово приходили в церковь. У меня уже родились трое детей, но времени на семью едва хватало. В 1996 году появился четвертый ребенок — Боря. Вскоре у него обнаружили синдром Дауна, и это изменило все.

Проблемы на службе?

Да, именно в тот самый период. Забота о Боре требовала много времени, душевных и физических сил. От церковного начальства я не раз слышал и за спиной, и даже в лицо фразы вроде «не надо было рожать, а теперь это твои проблемы». В конце концов я попросил два-три месяца отпуска за свой счет. Отпуск дали, но потом позвонили и сказали, что моя ставка сокращена. Шел 2001 год. После этого постоянного места служения у меня не было.

Как-то это не по-христиански получается.

Понимаете, это особенность отношения к духовенству в России. У нас поп не имеет права на слабость. Церковному начальству не нужны слабые звенья. Но дело тут не только в начальстве. Прихожане тоже зачастую отказываются понимать, что у священника могут быть проблемы с женой, с детьми, может просто накопиться усталость. Это ведет к тому, что священник, совершенно выгорев, деградировав в качестве пастыря, продолжает носить маску, как актер. А люди копируют эту игру. Роботы делают роботов.

Отъезд за границу стал для вас спасением?

Я понял, что РПЦ таким, как я есть, я просто не нужен. Тут нужны триумфаторы или люди, их изображающие. Кого я хотел спасти — так это Борю. Мне рассказывали, что в США есть эффективные программы помощи людям с синдромом Дауна. Когда я переехал в США, я убедился, что это правда. И, что еще важнее, в Америке отношение к больным людям и их родным гораздо позитивнее. И Боре, и нам, его семье, тут стало намного легче.

То есть по дому вы не скучаете?

И да, и нет. С одной стороны, все мои близкие живут в Америке. Многие друзья переехали или собираются переехать сюда. Но сам я хочу дожить до того момента, когда в нашей церкви что-то изменится и я смогу вернуться, чтобы служить Богу и людям дома. Теперь у меня есть опыт, знание того, как работать с проблемными детьми, мне бы хотелось применить это на родине. Я мечтаю иметь в России приход с домом-приютом для детей с синдромом Дауна и подобными заболеваниями.

Чего ждут от священника люди?

Ждут способности действовать самостоятельно, творчески. Выстраивать отношения с людьми, помогать им. Но это возможно только при личном контакте. А какой контакт может быть, когда от тебя требуют лишь победных реляций, а при малейшей слабости перебрасывают с места на место или вообще сдают в утиль? Поэтому священники у нас теряют всяческую инициативу, уходят в себя, становятся инфантильными. Зачем что-то придумывать, что-то начинать, если завершить все равно не дадут? Зачем сближаться с людьми, если завтра с ними придется распрощаться? И сам горя хлебнешь, и людей подставишь или, того хуже, от веры оттолкнешь. Вот и получается, что все лишь имитируют какую-то церковную жизнь. А что из этого выходит в нашей стране — сами видите. Вечно обманывать нельзя ни народ, ни самих себя.

***
Церковная карьера отца Григория Рязанова сложилась куда успешнее. Ему нет и тридцати, но благодаря хорошему образованию (он закончил МГУ) у Григория прочное положение в церковной структуре. Служит в историческом храме одного из областных центров европейской части России, одновременно возглавляя миссионерский отдел епархии. Хорошая квартира в центре города, недешевый автомобиль. Но сейчас он тоже собирает документы на выезд за границу.

«Лента.ру»: Ваша церковная карьера всегда была столь блестящей?

Григорий Рязанов: И да, и нет. Строго говоря, вершины своей священнической карьеры я достиг при прошлом епископе. Это особенность нашей церковной системы: меняется начальник — меняется все. Я сохранил свое положение в основном потому, что начальство ценит тот факт, что я, окончив МГУ, вернулся в провинцию и занялся не бизнесом или чем-то иным, а пришел в церковь. Для руководства это вопрос престижа: вот какие у нас служат!

Почему же появилось желание уехать?

Мне кажется, для определенного типа людей такое решение сейчас просто витает в воздухе. Это единственный путь устройства жизни своей и своих детей (у меня их трое). Не только в материальном смысле, но и в духовном, церковном. Что касается лично меня, то это решение пришло извне. В какой-то момент мне предложили, подали идею: а не хотел бы ты послужить еще где-то? Я прежде о таком варианте и не думал. Тем не менее основные мотивы, которыми я руководствуюсь в данный момент, были актуальны для меня и пять, и семь лет назад.

У меня есть стержневое мнение, что для того, чтобы священник и человек себя реализовал, ему нужны две вещи — независимость и среда. Под независимостью я понимаю такое положение дел, когда ты принимаешь решения сам. Но что бы ты ни сделал, исправлять ошибки тоже тебе. Это повышает градус ответственности. В не меньшей мере важна и среда. Говорят, что каков поп, таков и приход, но верно и обратное. Если ты годами служишь среди людей, которым ничего не нужно, кроме набора ритуалов, ты и сам начинаешь этим жить. И если от себя не убежишь, то от подобного общества убежать можно. За границей внутренней свободы все-таки больше. А с этой свободой приходят такие базовые христианские ценности как ответственность, милосердие, сострадание.

Что страшнее — среда или отсутствие независимости?

Наверное, отсутствие независимости. Священники не уверены не то что в завтрашнем дне, но даже в сегодняшнем вечере. Никакие заслуги, никакой талант не защитят священника от того, что его лишат прихода и отправят куда-то. И тогда все, что он строил годами, — община, какие-то проекты, дела — пойдет прахом, а семья окажется в бедности и неопределенности. Это приводит подчас к тому, что священник начинает ставить целью своей жизни создание некоторого финансового парашюта, который позволит ему и его семье как-то пережить потерю места служения. И дело тут не в алчности людей, а в самой системе. Когда нет никаких гарантий, то вместо того, чтобы заботиться о вверенной тебе пастве, ты начинаешь заботиться о себе. Я понимаю, что рано или поздно и я начну так деградировать. Не хочу для себя такой судьбы.

Есть ли среди ваших знакомых священников те, кто тоже хочет уехать?

Я знаю о тех людях, которые были бы рады уехать, будь у них возможность. Один из моих друзей-священников сказал мне: «Если сможешь как-то устроиться за границей, перевези меня». Но для большинства коллег священник, уезжающий на ПМЖ за рубеж, — это «предатель в рясе». И дело тут не в каком-то особом патриотизме нашего сословия, а в крайней его инфантильности. Среди духовенства обладание и подчинение — это нечто священное. Абсолютное послушание начальнику — высшая добродетель. Отторжение вызывает не сам факт того, что я уезжаю из России, а то, что я принял это решение самостоятельно.

За границей продолжите служение?

Ради этого и еду! Эмиграция, которую я планирую, — это эмиграция не из священства, а во имя священства. Я хочу иметь возможность как можно лучше исполнить свое призвание священника. Это, по большому счету, главная причина. Самая лучшая, самая комфортная жизнь за границей не стоит для меня ничего, если она не предполагает служение Богу и людям в священном сане. Это служение — смысл всей моей жизни.

Главное, что давило на сердце, — полное отсутствие каких-либо перспектив для детей. У нас на селе даже школы нормальной не было, поликлиники не было, ничего вообще. А я ни сам отъехать никуда не могу, ни даже денег мало-мальских для них заработать. Это разве отец? В какой-то момент я решил для себя: все, хватит. Я стал буквально осаждать архиерея, пока он не освободил меня от прихода с правом служить, где захочу. Вскоре я уехал к родным в Германию. Чувство было — как будто из тюрьмы вырвался.

По прихожанам не скучали?

На момент отъезда — нет. Знаете, нищета и отсутствие малейших перспектив для детей постепенно привели меня в такое состояние, что я ничего не чувствовал, кроме желания сбежать.

Неужели не было ничего интересного в вашем приходе?

Нет, не было. Ведь я жил в глухой провинции, там нищета сплошная. Знаете, я бедность легко переношу. Но нищета — это другое. Она лишает надежды, подавляет, вгоняет в постоянную депрессию. День похож на день, никакого будущего. Ни в чем нет смысла.

Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»

Вы жалели, что стали священником?

В тот момент — да. Мое служение было сопряжено с такими обстоятельствами, что казалось мне тяжким и, главное, бессмысленным бременем. А в Германии ситуация удивительным образом развернулась. Здесь у меня появилась светская работа, и я перестал зависеть от церковного начальства в финансовом плане. Более того, я получил возможность служить безо всякой денежной заинтересованности — от души, от сердца. Какая это радость!

Как отнеслись к вашему отъезду ваши коллеги-священники?

Ну, многие из них тоже уехали на Запад, нескольким я помог перебраться. А другие… Не знаю. Осуждают меня, наверно, а может и нет. Мы не поддерживаем отношений, хотя о многих у меня остались добрые воспоминания. Но моя жизнь давно в Германии. Мои дети — немцы.

А вы?

Сложный вопрос. Я прижился в Германии, но при всем этом я остаюсь русским священником. Одним из многих русских попов, у которых нет будущего в России.

 

[ГУДВИН]

«Вечно обманывать народ нельзя»
Почему священники РПЦ уезжают из России

Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ»

Поток эмигрантов из России не иссякает уже более четверти века. Едут в основном ученые и предприниматели. Однако среди ищущих новой жизни на Западе все чаще можно встретить тех, о ком в обществе сложились самые почтенные и патриотические мифы — священников Русской православной церкви. «Лента.ру» побеседовала с тремя представителями духовной эмиграции, пытаясь ответить на вопрос, случайное это явление или у сегодняшней «утечки попов» есть общая причинная канва. Все герои согласились на разговор лишь при условии, что их имена будут изменены.

Спойлер

***
Отец Андрей Марков живет в США уже два года. Уехал с женой и четырьмя детьми. Трое уже взрослые люди, а младший — инвалид с синдромом Дауна. Андрей принял сан в 1992 году, на заре того, что сейчас — то с пафосом, то с иронией — называют «духовно-нравственным возрождением» России.

«Лента.ру»: Что это было за время для вас?

Андрей Марков: Время больших, пусть и наивных надежд. И вполне реальных возможностей. Церковная вертикаль тогда еще не окрепла, и среди духовенства было очень много замечательных, талантливых людей. Трудности были, но они казались временными. Я тогда начал свое служение в деревне под Муромом, а затем перебрался поближе к дому, в Москву. В середине 1990-х у священника было очень много работы — люди массово приходили в церковь. У меня уже родились трое детей, но времени на семью едва хватало. В 1996 году появился четвертый ребенок — Боря. Вскоре у него обнаружили синдром Дауна, и это изменило все.

Проблемы на службе?

Да, именно в тот самый период. Забота о Боре требовала много времени, душевных и физических сил. От церковного начальства я не раз слышал и за спиной, и даже в лицо фразы вроде «не надо было рожать, а теперь это твои проблемы». В конце концов я попросил два-три месяца отпуска за свой счет. Отпуск дали, но потом позвонили и сказали, что моя ставка сокращена. Шел 2001 год. После этого постоянного места служения у меня не было.

Как-то это не по-христиански получается.

Понимаете, это особенность отношения к духовенству в России. У нас поп не имеет права на слабость. Церковному начальству не нужны слабые звенья. Но дело тут не только в начальстве. Прихожане тоже зачастую отказываются понимать, что у священника могут быть проблемы с женой, с детьми, может просто накопиться усталость. Это ведет к тому, что священник, совершенно выгорев, деградировав в качестве пастыря, продолжает носить маску, как актер. А люди копируют эту игру. Роботы делают роботов.

Отъезд за границу стал для вас спасением?

Я понял, что РПЦ таким, как я есть, я просто не нужен. Тут нужны триумфаторы или люди, их изображающие. Кого я хотел спасти — так это Борю. Мне рассказывали, что в США есть эффективные программы помощи людям с синдромом Дауна. Когда я переехал в США, я убедился, что это правда. И, что еще важнее, в Америке отношение к больным людям и их родным гораздо позитивнее. И Боре, и нам, его семье, тут стало намного легче.

То есть по дому вы не скучаете?

И да, и нет. С одной стороны, все мои близкие живут в Америке. Многие друзья переехали или собираются переехать сюда. Но сам я хочу дожить до того момента, когда в нашей церкви что-то изменится и я смогу вернуться, чтобы служить Богу и людям дома. Теперь у меня есть опыт, знание того, как работать с проблемными детьми, мне бы хотелось применить это на родине. Я мечтаю иметь в России приход с домом-приютом для детей с синдромом Дауна и подобными заболеваниями.

Чего ждут от священника люди?

Ждут способности действовать самостоятельно, творчески. Выстраивать отношения с людьми, помогать им. Но это возможно только при личном контакте. А какой контакт может быть, когда от тебя требуют лишь победных реляций, а при малейшей слабости перебрасывают с места на место или вообще сдают в утиль? Поэтому священники у нас теряют всяческую инициативу, уходят в себя, становятся инфантильными. Зачем что-то придумывать, что-то начинать, если завершить все равно не дадут? Зачем сближаться с людьми, если завтра с ними придется распрощаться? И сам горя хлебнешь, и людей подставишь или, того хуже, от веры оттолкнешь. Вот и получается, что все лишь имитируют какую-то церковную жизнь. А что из этого выходит в нашей стране — сами видите. Вечно обманывать нельзя ни народ, ни самих себя.

***
Церковная карьера отца Григория Рязанова сложилась куда успешнее. Ему нет и тридцати, но благодаря хорошему образованию (он закончил МГУ) у Григория прочное положение в церковной структуре. Служит в историческом храме одного из областных центров европейской части России, одновременно возглавляя миссионерский отдел епархии. Хорошая квартира в центре города, недешевый автомобиль. Но сейчас он тоже собирает документы на выезд за границу.

«Лента.ру»: Ваша церковная карьера всегда была столь блестящей?

Григорий Рязанов: И да, и нет. Строго говоря, вершины своей священнической карьеры я достиг при прошлом епископе. Это особенность нашей церковной системы: меняется начальник — меняется все. Я сохранил свое положение в основном потому, что начальство ценит тот факт, что я, окончив МГУ, вернулся в провинцию и занялся не бизнесом или чем-то иным, а пришел в церковь. Для руководства это вопрос престижа: вот какие у нас служат!

Почему же появилось желание уехать?

Мне кажется, для определенного типа людей такое решение сейчас просто витает в воздухе. Это единственный путь устройства жизни своей и своих детей (у меня их трое). Не только в материальном смысле, но и в духовном, церковном. Что касается лично меня, то это решение пришло извне. В какой-то момент мне предложили, подали идею: а не хотел бы ты послужить еще где-то? Я прежде о таком варианте и не думал. Тем не менее основные мотивы, которыми я руководствуюсь в данный момент, были актуальны для меня и пять, и семь лет назад.

У меня есть стержневое мнение, что для того, чтобы священник и человек себя реализовал, ему нужны две вещи — независимость и среда. Под независимостью я понимаю такое положение дел, когда ты принимаешь решения сам. Но что бы ты ни сделал, исправлять ошибки тоже тебе. Это повышает градус ответственности. В не меньшей мере важна и среда. Говорят, что каков поп, таков и приход, но верно и обратное. Если ты годами служишь среди людей, которым ничего не нужно, кроме набора ритуалов, ты и сам начинаешь этим жить. И если от себя не убежишь, то от подобного общества убежать можно. За границей внутренней свободы все-таки больше. А с этой свободой приходят такие базовые христианские ценности как ответственность, милосердие, сострадание.

Что страшнее — среда или отсутствие независимости?

Наверное, отсутствие независимости. Священники не уверены не то что в завтрашнем дне, но даже в сегодняшнем вечере. Никакие заслуги, никакой талант не защитят священника от того, что его лишат прихода и отправят куда-то. И тогда все, что он строил годами, — община, какие-то проекты, дела — пойдет прахом, а семья окажется в бедности и неопределенности. Это приводит подчас к тому, что священник начинает ставить целью своей жизни создание некоторого финансового парашюта, который позволит ему и его семье как-то пережить потерю места служения. И дело тут не в алчности людей, а в самой системе. Когда нет никаких гарантий, то вместо того, чтобы заботиться о вверенной тебе пастве, ты начинаешь заботиться о себе. Я понимаю, что рано или поздно и я начну так деградировать. Не хочу для себя такой судьбы.

Есть ли среди ваших знакомых священников те, кто тоже хочет уехать?

Я знаю о тех людях, которые были бы рады уехать, будь у них возможность. Один из моих друзей-священников сказал мне: «Если сможешь как-то устроиться за границей, перевези меня». Но для большинства коллег священник, уезжающий на ПМЖ за рубеж, — это «предатель в рясе». И дело тут не в каком-то особом патриотизме нашего сословия, а в крайней его инфантильности. Среди духовенства обладание и подчинение — это нечто священное. Абсолютное послушание начальнику — высшая добродетель. Отторжение вызывает не сам факт того, что я уезжаю из России, а то, что я принял это решение самостоятельно.

За границей продолжите служение?

Ради этого и еду! Эмиграция, которую я планирую, — это эмиграция не из священства, а во имя священства. Я хочу иметь возможность как можно лучше исполнить свое призвание священника. Это, по большому счету, главная причина. Самая лучшая, самая комфортная жизнь за границей не стоит для меня ничего, если она не предполагает служение Богу и людям в священном сане. Это служение — смысл всей моей жизни.

Главное, что давило на сердце, — полное отсутствие каких-либо перспектив для детей. У нас на селе даже школы нормальной не было, поликлиники не было, ничего вообще. А я ни сам отъехать никуда не могу, ни даже денег мало-мальских для них заработать. Это разве отец? В какой-то момент я решил для себя: все, хватит. Я стал буквально осаждать архиерея, пока он не освободил меня от прихода с правом служить, где захочу. Вскоре я уехал к родным в Германию. Чувство было — как будто из тюрьмы вырвался.

По прихожанам не скучали?

На момент отъезда — нет. Знаете, нищета и отсутствие малейших перспектив для детей постепенно привели меня в такое состояние, что я ничего не чувствовал, кроме желания сбежать.

Неужели не было ничего интересного в вашем приходе?

Нет, не было. Ведь я жил в глухой провинции, там нищета сплошная. Знаете, я бедность легко переношу. Но нищета — это другое. Она лишает надежды, подавляет, вгоняет в постоянную депрессию. День похож на день, никакого будущего. Ни в чем нет смысла.

Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»

Вы жалели, что стали священником?

В тот момент — да. Мое служение было сопряжено с такими обстоятельствами, что казалось мне тяжким и, главное, бессмысленным бременем. А в Германии ситуация удивительным образом развернулась. Здесь у меня появилась светская работа, и я перестал зависеть от церковного начальства в финансовом плане. Более того, я получил возможность служить безо всякой денежной заинтересованности — от души, от сердца. Какая это радость!

Как отнеслись к вашему отъезду ваши коллеги-священники?

Ну, многие из них тоже уехали на Запад, нескольким я помог перебраться. А другие… Не знаю. Осуждают меня, наверно, а может и нет. Мы не поддерживаем отношений, хотя о многих у меня остались добрые воспоминания. Но моя жизнь давно в Германии. Мои дети — немцы.

А вы?

Сложный вопрос. Я прижился в Германии, но при всем этом я остаюсь русским священником. Одним из многих русских попов, у которых нет будущего в России.

" Эмиграция из Германии достигла нового рекордного показателя: в прошлом году (2006 г) к родине спиной повернулось 145.000 человек. Такую цифру называет Федеральное статистическое ведомство. Объединение Raphaels-Werk, основанное в 1871 году для помощи немцам, уезжающим на ПМЖ в США, более реальной цифрой считает 160.000"http://chemodan.com.ua/news/2006/08/3385.html

"В 2008 году ФРГ покинули почти 738( России такое и не снилось) тысяч жителей страны. Это самый высокий показатель за последние 10 лет. Как отмечает агентство DAPD, впервые за последние 24 года суммарный вектор миграции в Германии оказался отрицательным. " http://contagran.ucoz.ru/news/ehmigracija_iz_germanii_prevysila_immigraciju/2014-11-03-204

 

[АГУ]

«Вечно обманывать народ нельзя»
Почему священники РПЦ уезжают из России

Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ»

Поток эмигрантов из России не иссякает уже более четверти века. Едут в основном ученые и предприниматели. Однако среди ищущих новой жизни на Западе все чаще можно встретить тех, о ком в обществе сложились самые почтенные и патриотические мифы — священников Русской православной церкви. «Лента.ру» побеседовала с тремя представителями духовной эмиграции, пытаясь ответить на вопрос, случайное это явление или у сегодняшней «утечки попов» есть общая причинная канва. Все герои согласились на разговор лишь при условии, что их имена будут изменены.

Спойлер

***
Отец Андрей Марков живет в США уже два года. Уехал с женой и четырьмя детьми. Трое уже взрослые люди, а младший — инвалид с синдромом Дауна. Андрей принял сан в 1992 году, на заре того, что сейчас — то с пафосом, то с иронией — называют «духовно-нравственным возрождением» России.

«Лента.ру»: Что это было за время для вас?

Андрей Марков: Время больших, пусть и наивных надежд. И вполне реальных возможностей. Церковная вертикаль тогда еще не окрепла, и среди духовенства было очень много замечательных, талантливых людей. Трудности были, но они казались временными. Я тогда начал свое служение в деревне под Муромом, а затем перебрался поближе к дому, в Москву. В середине 1990-х у священника было очень много работы — люди массово приходили в церковь. У меня уже родились трое детей, но времени на семью едва хватало. В 1996 году появился четвертый ребенок — Боря. Вскоре у него обнаружили синдром Дауна, и это изменило все.

Проблемы на службе?

Да, именно в тот самый период. Забота о Боре требовала много времени, душевных и физических сил. От церковного начальства я не раз слышал и за спиной, и даже в лицо фразы вроде «не надо было рожать, а теперь это твои проблемы». В конце концов я попросил два-три месяца отпуска за свой счет. Отпуск дали, но потом позвонили и сказали, что моя ставка сокращена. Шел 2001 год. После этого постоянного места служения у меня не было.

Как-то это не по-христиански получается.

Понимаете, это особенность отношения к духовенству в России. У нас поп не имеет права на слабость. Церковному начальству не нужны слабые звенья. Но дело тут не только в начальстве. Прихожане тоже зачастую отказываются понимать, что у священника могут быть проблемы с женой, с детьми, может просто накопиться усталость. Это ведет к тому, что священник, совершенно выгорев, деградировав в качестве пастыря, продолжает носить маску, как актер. А люди копируют эту игру. Роботы делают роботов.

Отъезд за границу стал для вас спасением?

Я понял, что РПЦ таким, как я есть, я просто не нужен. Тут нужны триумфаторы или люди, их изображающие. Кого я хотел спасти — так это Борю. Мне рассказывали, что в США есть эффективные программы помощи людям с синдромом Дауна. Когда я переехал в США, я убедился, что это правда. И, что еще важнее, в Америке отношение к больным людям и их родным гораздо позитивнее. И Боре, и нам, его семье, тут стало намного легче.

То есть по дому вы не скучаете?

И да, и нет. С одной стороны, все мои близкие живут в Америке. Многие друзья переехали или собираются переехать сюда. Но сам я хочу дожить до того момента, когда в нашей церкви что-то изменится и я смогу вернуться, чтобы служить Богу и людям дома. Теперь у меня есть опыт, знание того, как работать с проблемными детьми, мне бы хотелось применить это на родине. Я мечтаю иметь в России приход с домом-приютом для детей с синдромом Дауна и подобными заболеваниями.

Чего ждут от священника люди?

Ждут способности действовать самостоятельно, творчески. Выстраивать отношения с людьми, помогать им. Но это возможно только при личном контакте. А какой контакт может быть, когда от тебя требуют лишь победных реляций, а при малейшей слабости перебрасывают с места на место или вообще сдают в утиль? Поэтому священники у нас теряют всяческую инициативу, уходят в себя, становятся инфантильными. Зачем что-то придумывать, что-то начинать, если завершить все равно не дадут? Зачем сближаться с людьми, если завтра с ними придется распрощаться? И сам горя хлебнешь, и людей подставишь или, того хуже, от веры оттолкнешь. Вот и получается, что все лишь имитируют какую-то церковную жизнь. А что из этого выходит в нашей стране — сами видите. Вечно обманывать нельзя ни народ, ни самих себя.

***
Церковная карьера отца Григория Рязанова сложилась куда успешнее. Ему нет и тридцати, но благодаря хорошему образованию (он закончил МГУ) у Григория прочное положение в церковной структуре. Служит в историческом храме одного из областных центров европейской части России, одновременно возглавляя миссионерский отдел епархии. Хорошая квартира в центре города, недешевый автомобиль. Но сейчас он тоже собирает документы на выезд за границу.

«Лента.ру»: Ваша церковная карьера всегда была столь блестящей?

Григорий Рязанов: И да, и нет. Строго говоря, вершины своей священнической карьеры я достиг при прошлом епископе. Это особенность нашей церковной системы: меняется начальник — меняется все. Я сохранил свое положение в основном потому, что начальство ценит тот факт, что я, окончив МГУ, вернулся в провинцию и занялся не бизнесом или чем-то иным, а пришел в церковь. Для руководства это вопрос престижа: вот какие у нас служат!

Почему же появилось желание уехать?

Мне кажется, для определенного типа людей такое решение сейчас просто витает в воздухе. Это единственный путь устройства жизни своей и своих детей (у меня их трое). Не только в материальном смысле, но и в духовном, церковном. Что касается лично меня, то это решение пришло извне. В какой-то момент мне предложили, подали идею: а не хотел бы ты послужить еще где-то? Я прежде о таком варианте и не думал. Тем не менее основные мотивы, которыми я руководствуюсь в данный момент, были актуальны для меня и пять, и семь лет назад.

У меня есть стержневое мнение, что для того, чтобы священник и человек себя реализовал, ему нужны две вещи — независимость и среда. Под независимостью я понимаю такое положение дел, когда ты принимаешь решения сам. Но что бы ты ни сделал, исправлять ошибки тоже тебе. Это повышает градус ответственности. В не меньшей мере важна и среда. Говорят, что каков поп, таков и приход, но верно и обратное. Если ты годами служишь среди людей, которым ничего не нужно, кроме набора ритуалов, ты и сам начинаешь этим жить. И если от себя не убежишь, то от подобного общества убежать можно. За границей внутренней свободы все-таки больше. А с этой свободой приходят такие базовые христианские ценности как ответственность, милосердие, сострадание.

Что страшнее — среда или отсутствие независимости?

Наверное, отсутствие независимости. Священники не уверены не то что в завтрашнем дне, но даже в сегодняшнем вечере. Никакие заслуги, никакой талант не защитят священника от того, что его лишат прихода и отправят куда-то. И тогда все, что он строил годами, — община, какие-то проекты, дела — пойдет прахом, а семья окажется в бедности и неопределенности. Это приводит подчас к тому, что священник начинает ставить целью своей жизни создание некоторого финансового парашюта, который позволит ему и его семье как-то пережить потерю места служения. И дело тут не в алчности людей, а в самой системе. Когда нет никаких гарантий, то вместо того, чтобы заботиться о вверенной тебе пастве, ты начинаешь заботиться о себе. Я понимаю, что рано или поздно и я начну так деградировать. Не хочу для себя такой судьбы.

Есть ли среди ваших знакомых священников те, кто тоже хочет уехать?

Я знаю о тех людях, которые были бы рады уехать, будь у них возможность. Один из моих друзей-священников сказал мне: «Если сможешь как-то устроиться за границей, перевези меня». Но для большинства коллег священник, уезжающий на ПМЖ за рубеж, — это «предатель в рясе». И дело тут не в каком-то особом патриотизме нашего сословия, а в крайней его инфантильности. Среди духовенства обладание и подчинение — это нечто священное. Абсолютное послушание начальнику — высшая добродетель. Отторжение вызывает не сам факт того, что я уезжаю из России, а то, что я принял это решение самостоятельно.

За границей продолжите служение?

Ради этого и еду! Эмиграция, которую я планирую, — это эмиграция не из священства, а во имя священства. Я хочу иметь возможность как можно лучше исполнить свое призвание священника. Это, по большому счету, главная причина. Самая лучшая, самая комфортная жизнь за границей не стоит для меня ничего, если она не предполагает служение Богу и людям в священном сане. Это служение — смысл всей моей жизни.

Главное, что давило на сердце, — полное отсутствие каких-либо перспектив для детей. У нас на селе даже школы нормальной не было, поликлиники не было, ничего вообще. А я ни сам отъехать никуда не могу, ни даже денег мало-мальских для них заработать. Это разве отец? В какой-то момент я решил для себя: все, хватит. Я стал буквально осаждать архиерея, пока он не освободил меня от прихода с правом служить, где захочу. Вскоре я уехал к родным в Германию. Чувство было — как будто из тюрьмы вырвался.

По прихожанам не скучали?

На момент отъезда — нет. Знаете, нищета и отсутствие малейших перспектив для детей постепенно привели меня в такое состояние, что я ничего не чувствовал, кроме желания сбежать.

Неужели не было ничего интересного в вашем приходе?

Нет, не было. Ведь я жил в глухой провинции, там нищета сплошная. Знаете, я бедность легко переношу. Но нищета — это другое. Она лишает надежды, подавляет, вгоняет в постоянную депрессию. День похож на день, никакого будущего. Ни в чем нет смысла.

Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»

Вы жалели, что стали священником?

В тот момент — да. Мое служение было сопряжено с такими обстоятельствами, что казалось мне тяжким и, главное, бессмысленным бременем. А в Германии ситуация удивительным образом развернулась. Здесь у меня появилась светская работа, и я перестал зависеть от церковного начальства в финансовом плане. Более того, я получил возможность служить безо всякой денежной заинтересованности — от души, от сердца. Какая это радость!

Как отнеслись к вашему отъезду ваши коллеги-священники?

Ну, многие из них тоже уехали на Запад, нескольким я помог перебраться. А другие… Не знаю. Осуждают меня, наверно, а может и нет. Мы не поддерживаем отношений, хотя о многих у меня остались добрые воспоминания. Но моя жизнь давно в Германии. Мои дети — немцы.

А вы?

Сложный вопрос. Я прижился в Германии, но при всем этом я остаюсь русским священником. Одним из многих русских попов, у которых нет будущего в России.

" Эмиграция из Германии достигла нового рекордного показателя: в прошлом году (2006 г) к родине спиной повернулось 145.000 человек. Такую цифру называет Федеральное статистическое ведомство. Объединение Raphaels-Werk, основанное в 1871 году для помощи немцам, уезжающим на ПМЖ в США, более реальной цифрой считает 160.000"http://chemodan.com.ua/news/2006/08/3385.html

"В 2008 году ФРГ покинули почти 738( России такое и не снилось) тысяч жителей страны. Это самый высокий показатель за последние 10 лет. Как отмечает агентство DAPD, впервые за последние 24 года суммарный вектор миграции в Германии оказался отрицательным. " http://contagran.ucoz.ru/news/ehmigracija_iz_germanii_prevysila_immigraciju/2014-11-03-204

ФРГ входит в категорию благополучных стран Запада. Между этими странами постоянно идет борьба за рабочую силу, которая мигрирует в поисках лучшего заработка и условий жизни. Поэтому там традиционно высокие потоки миграции. НО! Все эти потоки находятся внутри Запада. Например, мои дети вот тоже собираются поездить и поработать в Австралии и США. Поэтому в нынешних условиях глобализации это практически одна страна под названием Запад. Следовательно, имеет смысл рассматривать не внутренние потоки, а внешние, то есть ИЗ и В страны Запада. Вот сколько уехало оттуда в Россию на жительство? И сколько из России туда?

 

[ГУДВИН]

ФРГ входит в категорию благополучных стран Запада. Между этими странами постоянно идет борьба за рабочую силу, которая мигрирует в поисках лучшего заработка и условий жизни. Поэтому там традиционно высокие потоки миграции. НО! Все эти потоки находятся внутри Запада. Например, мои дети вот тоже собираются поездить и поработать в Австралии и США. Поэтому в нынешних условиях глобализации это практически одна страна под названием Запад. Следовательно, имеет смысл рассматривать не внутренние потоки, а внешние, то есть ИЗ и В страны Запада. Вот сколько уехало оттуда в Россию на жительство? И сколько из России туда?

Йа плакал подсталом. Тебе вымыли остатки, однозначно .

 

[АГУ]

Йа плакал подсталом.

Это нормально, когда нажрешься. Переставай уже водку хлестать с горя.

 

[ГУДВИН]

Йа плакал подсталом.

Это нормально, когда нажрешься. Переставай уже водку хлестать с горя.

Нажрешься? Да, ты хамло обыкновенное, со своими фантазиями о стране под названием Запад. Совсем с ума сошел в своей пещерной русофобии. Жрешь ты и свиньи с корыта.

 

[АГУ]

Йа плакал подсталом.

Это нормально, когда нажрешься. Переставай уже водку хлестать с горя.

Нажрешься? Да, ты хамло обыкновенное, со своими фантазиями о стране под названием Запад. Совсем с ума сошел в своей пещерной русофобии. Жрешь ты и свиньи с корыта.

Так это ж ты плакал под столом. Нормальный человек под столом не плачет.

 

[ГУДВИН]

Это нормально, когда нажрешься. Переставай уже водку хлестать с горя.

Нажрешься? Да, ты хамло обыкновенное, со своими фантазиями о стране под названием Запад. Совсем с ума сошел в своей пещерной русофобии. Жрешь ты и свиньи с корыта.

Так это ж ты плакал под столом. Нормальный человек под столом не плачет.

Бу-га-га

 

[АГУ]

Нажрешься? Да, ты хамло обыкновенное, со своими фантазиями о стране под названием Запад. Совсем с ума сошел в своей пещерной русофобии. Жрешь ты и свиньи с корыта.

Так это ж ты плакал под столом. Нормальный человек под столом не плачет.

Бу-га-га

А мне тебя жалко. Ты ведь почему плохой? Потому, что тебя недолюбили, не научили хорошему. Не совсем твоя вина, что ты нехороший человек.

 

[ГУДВИН]

Так это ж ты плакал под столом. Нормальный человек под столом не плачет.

Бу-га-га

А мне тебя жалко. Ты ведь почему плохой? Потому, что тебя недолюбили, не научили хорошему. Не совсем твоя вина, что ты нехороший человек.

А мне тебя не жалко. Человек, живущий в виртуальном мирке пещерной русофобии.Тебе лечиться надо, но видимо поздно, ты нехороший и малокультурный персонаж с промытыми напрочь мозгами, который болезненно воспринимает иную точку зрения и критику Запада. Но ты в этом не виноват, виноваты СМИ Запада.

 

[ГУДВИН]

Это нормально, когда нажрешься. Переставай уже водку хлестать с горя.

Нажрешься? Да, ты хамло обыкновенное, со своими фантазиями о стране под названием Запад. Совсем с ума сошел в своей пещерной русофобии. Жрешь ты и свиньи с корыта.

Так это ж ты плакал под столом. Нормальный человек под столом не плачет.

Ты на столе плачешь?

 

[АГУ]

Бу-га-га

А мне тебя жалко. Ты ведь почему плохой? Потому, что тебя недолюбили, не научили хорошему. Не совсем твоя вина, что ты нехороший человек.

А мне тебя не жалко. Человек, живущий в виртуальном мирке пещерной русофобии.Тебе лечиться надо, но видимо поздно, ты нехороший и малокультурный персонаж с промытыми напрочь мозгами, который болезненно воспринимает иную точку зрения и критику Запада. Но ты в этом не виноват, виноваты СМИ Запада.

Тебе, как малообразованному невежде, простительно ничего о мире не знать. А вот то, что ты злобный, то это уже не хорошо.

 

[ГУДВИН]

А мне тебя жалко. Ты ведь почему плохой? Потому, что тебя недолюбили, не научили хорошему. Не совсем твоя вина, что ты нехороший человек.

А мне тебя не жалко. Человек, живущий в виртуальном мирке пещерной русофобии.Тебе лечиться надо, но видимо поздно, ты нехороший и малокультурный персонаж с промытыми напрочь мозгами, который болезненно воспринимает иную точку зрения и критику Запада. Но ты в этом не виноват, виноваты СМИ Запада.

Тебе, как малообразованному невежде, простительно ничего о мире не знать. А вот то, что ты злобный, то это уже не хорошо.

Малообразованный тут ты, не знаешь элементарные вещи. Постоянно в лужу со своими постами садишься.

 

[Vladimir]

Они бежали от Родины

• 
  
  
  «Бежать из России куда угодно, но только не оставаться в этом бардаке, среди безработицы и серой массы постоянно ноющих мужиков и баб, именующих себя Великой нацией. Экономика на полном подсосе от нефти и газа, малый бизнес в зачаточном состоянии, образование существует «само по себе» без привязки к реалиям сегодняшней жизни… Посмотрите на Францию, Австрию, Нидерланды. Живут же люди как люди, а мы тут!..»
  
  Наверняка, в окружении любого россиянина встретится хотя бы один индивид, пропагандирующий бегство из России как решение всех жизненных проблем.
  
  
  Спойлер: http://publizist.ru/blogs/107559/10423/-

  [*]– Андрей, ты же не нищий какой-нибудь, бери семью, садись в самолет – и завтра перед тобой откроются совершенно другие перспективы! В Австрии и люди лучше, и архитектура красивее, и бизнес стабильнее. Даже воздух другой, европейский! – время от времени слышу я от знакомых.
  
  И возможность уехать у меня действительно есть. Но я не хочу превращать свою жизнь в побег и платить в евро за каждую улыбку, каждый шаг в мою сторону, платить за то, что об меня не вытирают ноги. Быть туристом – это да! Приезжаешь в город, в ту же Барселону, и попадаешь в условия, которые специально созданы для тебя как туриста. Ты живешь в отличном отеле, наслаждаешься отличной едой, архитектурой, видами. Платишь за свой отдых – и получаешь в ответ искреннюю благодарность аборигенов.
  
  Но бегство – это не туризм, а признание собственной слабости и как индивидуума, и как представителя нации. Кто такой беженец в той же Европе? Человек, который явился в дом, построенный не им и не для него. Он приходит в тот же ЕС уже униженным, со сломленной судьбой. Приходит, чтобы просить, менять значительный кусок своей жизни на кусок хлеба. Ни страны в итоге, ни полноценной жизни.
  
  Никто не изменит страну, кроме проживающего в ней народа. Россия, кроме россиян, никому не нужна как Россия. Как кусок территории Россия интересует Китай, но он готов сделать из нее всего лишь огород мирового масштаба, не более. Есть в мире страны, которые с удовольствием рассмотрят нашу страну в качестве склада нефти и газа, железной руды и другого дорогого сырья. Всё.
  
  Если алкоголик не осознает, что пить – не выход, он будет и дальше пить и ругать Америку. Не осознает какой-то офисный сотрудник, что сидеть и тупить за 10 000 рублей в месяц – не выход? Будет дальше тупить и ругать Путина. Не осознает каждый, что за хорошую жизнь нужно потрудиться? Будет сидеть и ждать, когда все само изменится – или бежать в Венгрию, Австрию, Германию и удивляться, почему там смотрят на него как на второй, а то и третий сорт.
  
  
  
  Андрей Шаккар
  

 

[АГУ]

Они бежали от Родины

• 
  
  
  «Бежать из России куда угодно, но только не оставаться в этом бардаке, среди безработицы и серой массы постоянно ноющих мужиков и баб, именующих себя Великой нацией. Экономика на полном подсосе от нефти и газа, малый бизнес в зачаточном состоянии, образование существует «само по себе» без привязки к реалиям сегодняшней жизни… Посмотрите на Францию, Австрию, Нидерланды. Живут же люди как люди, а мы тут!..»
  
  Наверняка, в окружении любого россиянина встретится хотя бы один индивид, пропагандирующий бегство из России как решение всех жизненных проблем.
  
  
  Спойлер: http://publizist.ru/blogs/107559/10423/-

  [*]– Андрей, ты же не нищий какой-нибудь, бери семью, садись в самолет – и завтра перед тобой откроются совершенно другие перспективы! В Австрии и люди лучше, и архитектура красивее, и бизнес стабильнее. Даже воздух другой, европейский! – время от времени слышу я от знакомых.
  
  И возможность уехать у меня действительно есть. Но я не хочу превращать свою жизнь в побег и платить в евро за каждую улыбку, каждый шаг в мою сторону, платить за то, что об меня не вытирают ноги. Быть туристом – это да! Приезжаешь в город, в ту же Барселону, и попадаешь в условия, которые специально созданы для тебя как туриста. Ты живешь в отличном отеле, наслаждаешься отличной едой, архитектурой, видами. Платишь за свой отдых – и получаешь в ответ искреннюю благодарность аборигенов.
  
  Но бегство – это не туризм, а признание собственной слабости и как индивидуума, и как представителя нации. Кто такой беженец в той же Европе? Человек, который явился в дом, построенный не им и не для него. Он приходит в тот же ЕС уже униженным, со сломленной судьбой. Приходит, чтобы просить, менять значительный кусок своей жизни на кусок хлеба. Ни страны в итоге, ни полноценной жизни.
  
  Никто не изменит страну, кроме проживающего в ней народа. Россия, кроме россиян, никому не нужна как Россия. Как кусок территории Россия интересует Китай, но он готов сделать из нее всего лишь огород мирового масштаба, не более. Есть в мире страны, которые с удовольствием рассмотрят нашу страну в качестве склада нефти и газа, железной руды и другого дорогого сырья. Всё.
  
  Если алкоголик не осознает, что пить – не выход, он будет и дальше пить и ругать Америку. Не осознает какой-то офисный сотрудник, что сидеть и тупить за 10 000 рублей в месяц – не выход? Будет дальше тупить и ругать Путина. Не осознает каждый, что за хорошую жизнь нужно потрудиться? Будет сидеть и ждать, когда все само изменится – или бежать в Венгрию, Австрию, Германию и удивляться, почему там смотрят на него как на второй, а то и третий сорт.
  
  
  
  Андрей Шаккар

Не бывает универсальных рецептов для всех. Люди ведь все разные. Вот к примеру вышеприведенный текст - это текст обиженного неудачника, который оказался никому нахрен не нужный в силу то ли профессиональной непригодности то ли в силу мерзкого характера. Ну, или пропагандиста, отрабатывающего заплаченный гонорар. Тянуть тоскливую песню про то, что и в своей стране якобы все можно совершить и добиться всего желаемого, уже даже и не смешно. Но наверное на тех, кто не видел нормальной жизни, еще действует.

 

[Vladimir]

Они бежали от Родины

• 
  
  
  «Бежать из России куда угодно, но только не оставаться в этом бардаке, среди безработицы и серой массы постоянно ноющих мужиков и баб, именующих себя Великой нацией. Экономика на полном подсосе от нефти и газа, малый бизнес в зачаточном состоянии, образование существует «само по себе» без привязки к реалиям сегодняшней жизни… Посмотрите на Францию, Австрию, Нидерланды. Живут же люди как люди, а мы тут!..»
  
  Наверняка, в окружении любого россиянина встретится хотя бы один индивид, пропагандирующий бегство из России как решение всех жизненных проблем.
  
  
  Спойлер: http://publizist.ru/blogs/107559/10423/-

  [*]– Андрей, ты же не нищий какой-нибудь, бери семью, садись в самолет – и завтра перед тобой откроются совершенно другие перспективы! В Австрии и люди лучше, и архитектура красивее, и бизнес стабильнее. Даже воздух другой, европейский! – время от времени слышу я от знакомых.
  
  И возможность уехать у меня действительно есть. Но я не хочу превращать свою жизнь в побег и платить в евро за каждую улыбку, каждый шаг в мою сторону, платить за то, что об меня не вытирают ноги. Быть туристом – это да! Приезжаешь в город, в ту же Барселону, и попадаешь в условия, которые специально созданы для тебя как туриста. Ты живешь в отличном отеле, наслаждаешься отличной едой, архитектурой, видами. Платишь за свой отдых – и получаешь в ответ искреннюю благодарность аборигенов.
  
  Но бегство – это не туризм, а признание собственной слабости и как индивидуума, и как представителя нации. Кто такой беженец в той же Европе? Человек, который явился в дом, построенный не им и не для него. Он приходит в тот же ЕС уже униженным, со сломленной судьбой. Приходит, чтобы просить, менять значительный кусок своей жизни на кусок хлеба. Ни страны в итоге, ни полноценной жизни.
  
  Никто не изменит страну, кроме проживающего в ней народа. Россия, кроме россиян, никому не нужна как Россия. Как кусок территории Россия интересует Китай, но он готов сделать из нее всего лишь огород мирового масштаба, не более. Есть в мире страны, которые с удовольствием рассмотрят нашу страну в качестве склада нефти и газа, железной руды и другого дорогого сырья. Всё.
  
  Если алкоголик не осознает, что пить – не выход, он будет и дальше пить и ругать Америку. Не осознает какой-то офисный сотрудник, что сидеть и тупить за 10 000 рублей в месяц – не выход? Будет дальше тупить и ругать Путина. Не осознает каждый, что за хорошую жизнь нужно потрудиться? Будет сидеть и ждать, когда все само изменится – или бежать в Венгрию, Австрию, Германию и удивляться, почему там смотрят на него как на второй, а то и третий сорт.
  
  
  
  Андрей Шаккар

Не бывает универсальных рецептов для всех. Люди ведь все разные. Вот к примеру вышеприведенный текст - это текст обиженного неудачника, который оказался никому нахрен не нужный в силу то ли профессиональной непригодности то ли в силу мерзкого характера. Ну, или пропагандиста, отрабатывающего заплаченный гонорар. Тянуть тоскливую песню про то, что и в своей стране якобы все можно совершить и добиться всего желаемого, уже даже и не смешно. Но наверное на тех, кто не видел нормальной жизни, еще действует.

почему его мнение тебя так задело?
а удачник он или неудачник
надо на основе дра то фактов которые ни тебе ни мне не известны.
а не по статье.

что это его видиние то они имеет право на существование..

 

[АГУ]

почему его мнение тебя так задело?

Не задело, а оскомину набило.

а удачник он или неудачник
надо на основе дра то что это его видиние то они имеет право на существование.. фактов которые ни тебе ни мне не известны.
а не по статье.

Я в отличие от этого дурака признаю, что люди разные, и что каждому свое. Одним нравится так, другим по другому. Он же утверждает, что типа любому должно нравится в стране. А если не нравится, то это не страна плохо устроена, а он такой вот недоделанный. Что не является правдой. Людям с демократическими устремлениями в России по определению хорошо быть не может. Если кто-то хочет влиять на свое правительство и, соответственно, на страну, то в России таким просто не место.

 

[Vladimir]

Не задело, а оскомину набило.

нет именно задело.

 

[Vladimir]

Людям с демократическими устремлениями в России по определению хорошо быть не может. Если

вранье хорошему человеку везде хорошо
есть люди которым нужны особые условия
и это всегда по разному