Заместился не только импорт. Два года люди замещали внутренние ценности. С «война не должна повториться» — на «все не так однозначно». С идеи сотрудничества — на «кругом враги». С идеи, что из конфликта как-то можно вырулить мирно, — к совершенно зверскому «кто не с нами, тот против нас».
Кому-то этот переход дается легче. Съезжать вниз по ступенькам эволюции всегда легче, чем подниматься наверх. Кто-то переживает его трагически и хочет любой ценой «остаться человеком». И иногда, как с Алексеем Навальным, цена этого «остаться человеком» — жизнь.
Мы все переопределили круг тех, кого считаем своими. С кем-то стали ближе. От кого-то, включая родственников по крови, родителей, сестер и братьев, наоборот, отдалились. Потому что, оказывается, нет ничего больнее и мучительнее, чем каждый день натыкаться на разлом во взглядах с близким человеком. Особенно когда это взгляды на самое глубокое и базовое — кого и как можно убивать? И за что? Можно ли бомбить? Мучить в тюрьме?
Кто-то со словами «это как каждый день прижиматься к горячему утюгу» разорвал отношения с близкими. Временно или навсегда — покажет время. Кто-то построил заборы из умолчаний. Об этом мы не говорим, эту тему обходим. Одних вопросов не задаем, чтобы не обжечься ответами, на другие не отвечаем, переводим тему. Концентрируемся на самом простом, бытовом, безобидном — еде, хозяйстве, зарплате и выносе мусора.
Поведении детей.
Выживаем.
Выживать легче не в одиночку.
НИКТО НИКОМУ НЕ ВЕРИТ
При этом резко взлетел уровень недоверия друг к другу. К соседям, к коллегам, школьным учителям. К случайным знакомым, которых мы не видели полгода. К подрядчикам.
«Приходится фильтровать базар, чтобы понять, свой человек или не свой, о чем с ним можно, а о чем нельзя…»
«Я не могу его оштрафовать, хотя он накосячил: вдруг он на меня донос какой-нибудь напишет…»
«Мы стараемся при детях новости не смотреть, не читать и ничего не обсуждать. Мало ли, они что-то неправильно поймут, ляпнут в школе, а учительница предупреждала, что будет писать отчеты».
«У меня с соседом на даче тяжба из-за участка. И я вот думаю: кто ему мешает про меня написать в ФСБ, что я, допустим, против войны, или кому-то деньги отправляю, или что-то такое читаю в телеграме. На меня дело заведут, а он выиграет».
Все это говорят не тайные борцы с режимом. Обычные граждане. Те, у которых не было еще несколько лет назад никакой позиции. Сейчас эта позиция есть.
И это страх.
Это, видимо, новая национальная идея России.
Уровень недоверия и ужаса перед полицией и любыми силовыми структурами вырос до такого градуса, на котором он, возможно, находился только в прошлом веке. Немного комично то, что их по-прежнему называют «органами безопасности».