Сэмюэль Тэйлор Кольридж
Кубла Хан, или Видение во сне
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье --
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
1798.
Перевод - Бальмонт Константин
“Мы то лишь получаем, что даем”.
Сэмюэль Кольридж
Английский поэт Сэмюель Тэйлор Кольридж жил уединенно, в сельском доме. В тот летний день 1797 года ему нездоровилось, и он принял лекарство. Именно в этот час Кольриджу приснились... стихи.
“Ибо он вскормлен медовой росой и напоен молоком Рая...”
Сон поэта был прерван неожиданным посетителем - “человеком, приехавшим по делам из Порлока”. На целый час Кольридж отвлекся от поэтических видений.
— С немалым удивлением и досадой я обнаружил, что хотя смутно, но помню общие очертания моего видения, все прочее... исчезло, как круги на поверхности реки от брошенного камня, и - увы! - восстановить их было невозможно, - вспоминал сам поэт.
Но и то, что было восстановлено и получило название - “Кубла Хан” по сию пору многие литературоведы относят к гениальным поэтическим творениям.
Чары сна рассеялись и немудрено, что из “трех сотен строф” осталась малая толика. Как ни пытался поэт вновь и вновь призвать на помощь волшебную силу сновидения, все было бесполезно. Напрасно он перечитывал книгу с описанием устройства дворца Кубла-Хана в Китае, эту книгу Сэмюэль читал перед тем, как уснуть и увидеть гениальные строки. Но и это не помогло... “Дважды в одну реку не войдешь”, говорили древние. Не получилось и у Кольриджа дважды войти в один и тот же сон. Сон был “перебит”, как мы говорим. Точно так же “перебивает“ наш сон резкий звонок будильника. Еще мгновение назад мы были полновластными хозяевами сновидения, и там, в этом сне, нам было все ясно и все понятно. Но теперь мы лежим с открытыми глазами и понимаем только одно - пора вставать, а на вопрос “Что тебе снилось?» морщим лоб, и бормочем: “Да так, что-то снилось, но ничего не помню...” Примите к сведению, внимательный читатель, будильник - враг вашего сна, а, значит, и ваш личный враг. Даже если вы не поэт...
По подсчетам дотошных литературных “пинкертонов”, Кольридж создал во сне более трехсот стихотворений. Жаль только, что “Кубла Хан” так и остался незавершенным сочинением. Прервался сон. Не повторилось состояние души, не повторилось чудесное сновидение. Сновидение, которое мы можем отнести к особой категории
“творческих снов”.
@ "Тайный язык сна" Василий Тверской, Нелли Тверская
Kubla Khan
In Xanadu did Kubla Khan
A stately pleasure-dome decree :
Where Alph, the sacred river, ran
Through caverns measureless to man
Down to a sunless sea.
So twice five miles of fertile ground
With walls and towers were girdled round :
And there were gardens bright with sinuous rills,
Where blossomed many an incense-bearing tree ;
And here were forests ancient as the hills,
Enfolding sunny spots of greenery.
But oh ! that deep romantic chasm which slanted
Down the green hill athwart a cedarn cover !
A savage place ! as holy and enchanted
As e'er beneath a waning moon was haunted
By woman wailing for her demon-lover !
And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
As if this earth in fast thick pants were breathing,
A mighty fountain momently was forced :
Amid whose swift half-intermitted burst
Huge fragments vaulted like rebounding hail,
Or chaffy grain beneath the thresher's flail :
And 'mid these dancing rocks at once and ever
It flung up momently the sacred river.
Five miles meandering with a mazy motion
Through wood and dale the sacred river ran,
Then reached the caverns measureless to man,
And sank in tumult to a lifeless ocean :
And 'mid this tumult Kubla heard from far
Ancestral voices prophesying war !
The shadow of the dome of pleasure
Floated midway on the waves ;
Where was heard the mingled measure
From the fountain and the caves.
It was a miracle of rare device,
A sunny pleasure-dome with caves of ice !
A damsel with a dulcimer
In a vision once I saw :
It was an Abyssinian maid,
And on her dulcimer she played,
Singing of Mount Abora.
Could I revive within me
Her symphony and song,
To such a deep delight 'twould win me,
That with music loud and long,
I would build that dome in air,
That sunny dome ! those caves of ice !
And all who heard should see them there,
And all should cry, Beware ! Beware !
His flashing eyes, his floating hair !
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed,
And drunk the milk of Paradise.
С. Кольридж. Кубла Хан
Давно, с тех пор прошли века,
Решил дворец построить Кубла Хан:
Там, где Алфа, священная река,
Стремит свой бег сквозь скалы, глубока,
И падает в угрюмый океан.
Тогда земли большой пологий склон
Стенами был надёжно окружён:
И были там цветущие сады,
Полны душистых, сказочных цветов;
И были там ручьи, полны воды,
Сбегающей к оазису с холмов.
О, эта бездна глубока; и вниз уводит
Меж кедрами наклонный путь опасный!
О, место дикое в таинственной природе!
Там дева под луной, как тень, проходит
И стонет – Где мой демон страстный!
Из бездны, где река неслась, бурля,
И где, дрожа, дышала тяжело земля,
Фонтан, как мощный демон, вдруг возник:
В порыв его, прервавшийся на миг,
Куски огромных глыб, влетев, как град,
Вздымались вверх и падали назад:
Танцуя средь утёсов, глубока,
Швыряла их священная река.
Затем река сквозь брызги и туман
В пещеры дикие осколки глыб влечёт,
Извилистой змеёй в лесах, долах течёт,
Втекает с шумом в мёртвый океан:
И Кубле в шуме том была слышна
Весть, дедов голоса – грядёт война!
Тень от дворца Кубла Хана
В волнах морских плыла;
В эхе пещер у фонтана
Песня слышна была.
Чудо чудес отражала вода –
Светом наполнен, чертог изо льда!
Когда уже отпылал закат,
Я деву увидел во сне:
Это была Абиссинии дочь,
И звуки цимбал летели в ночь,
И песнь она пела мне.
И я возрождался, впивая
Мелодию, голос её,
Восторг, дыхание рая!
Сбылось неземное виденье моё –
Воздушные замки в небе висят,
Чертог изо льда! Этот солнечный Дом!
Смотрите! Но кинулись люди назад,
Кричат они – Чур, меня, чур! Свят, свят!
Глядите, глаза его чудно горят!
Вы трижды его очертите кругом,
И в ужасе взор опустите вы свой –
Ведь вскормлен он медвяною росой,
Напоен он райским, святым молоком.
( см.выше)
